Хоровод
Расстояние между людьми и свихнувшимся роботом быстро уменьшалось, — больше усилиями Спиди, чем благодаря медлительной походке устаревших за десять лет службы устройств, на которых восседали Пауэлл и Донован.
Они уже были достаточно близко, чтобы заметить, что походка Спиди была какой-то неровной — робот заметно пошатывался на ходу из стороны в сторону. Пауэлл замахал рукой и увеличил до предела усиление в своем компактном, встроенном в шлем радиопередатчике, готовясь крикнуть еще раз. В этот момент Спиди заметил их.
Он остановился как вкопанный и стоял некоторое время, чуть покачиваясь, как будто от легкого ветерка.
Пауэлл закричал:
— Все в порядке, Спиди! Иди сюда!
В наушниках впервые послышался голос робота:
— Вот здорово! Давайте поиграем. Вы ловите меня, а я буду ловить вас. Никакая любовь нас не разлучит. Я — маленький цветочек, милый маленький цветочек. Урра!
Повернувшись кругом, он помчался обратно с такой скоростью, что из-под его ног взлетали комки спекшейся пыли. Последние слова, которые он произнес, удаляясь, были: «Растет цветочек маленький под дубом вековым». За этим последовали странные металлические щелчки, которые, возможно, у робота соответствовали икоте.
Донован тихо сказал:
— Откуда он взял какие-то дикие стихи? Слушай, Грег, он... он пьян. Или что-то в этом роде.
— Если бы ты мне этого не сообщил, я бы, наверное, никогда не догадался, — последовал ехидный ответ.
— Давай вернемся в тень. Я уже поджариваюсь.
Напряженное молчание нарушил Пауэлл:
— Прежде всего Спиди не пьян. Он ведь робот, а роботы не пьянеют. Но с ним что-то неладное, и это то же самое, что для человека опьянение.
— Мне кажется, он пьян, — решительно заявил Донован. — Во всяком случае, он думает, что мы с ним играем. А нам не до игрушек. Это дело жизни или смерти — и смерти довольно-таки неприятной.
— Ладно, не спеши. Робот — это всего только робот. Как только мы узнаем, что с ним, мы его починим.
— Как только... — желчно возразил Донован.
Пауэлл не обратил на это внимания.
— Спиди прекрасно приспособлен к обычным условиям Меркурия. Но эта местность, — он обвел руками горизонт, — явно необычна. Вот в чем дело. Откуда, например, взялись эти кристаллы? Они могли образоваться из медленно остывающей жидкости. Но какая жидкость настолько горяча, чтобы остывать под солнцем Меркурия?
— Вулканические явления, — немедленно предположил Донован.
Пауэлл весь напрягся.
— Устами младенца... — произнес он сдавленным голосом и замолчал на пять минут. Потом он сказал: — Слушай, Майк. Что ты сказал Спиди, когда посылал его за селеном?
Донован удивился:
— Ну, не знаю. Я просто велел принести селен.
— Это ясно. Но как? Попробуй точно припомнить.
— Я сказал... Постой... Я сказал: «Спиди, нам нужен селен. Ты найдешь его там-то и там-то. Пойди и принеси его». Вот и все. Что же еще я должен был сказать?
— Ты не говорил, что это очень важно, срочно?
— Зачем? Дело-то простое.
Пауэлл вздохнул:
— Да, теперь уже ничего не изменишь. Но мы попали в переделку.
Он слез со своего робота и сел, прислонившись спиной к скале. Донован, подсел к нему и взял под руку. За гранью тени слепящее солнце, казалось, поджидало их как кошка мышь. А рядом стояли два гигантских робота, невидимые в темноте. Только светившиеся тусклым красным светом фотоэлектрические глаза смотрели на них — немигающие, неподвижные, равнодушные.
Равнодушные! Такие же, как и весь этот гибельный Меркурий — маленький, но коварный.
Донован услышал напряженный голое Пауэлла:
— Теперь слушай. Начнем с трех основных законов роботехники, — трех правил, которые прочно закреплены в позитронном мозгу. — В темноте он начал загибать пальцы. — Первое. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
— Правильно.
— Второе, — продолжал Пауэлл. — Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону.
— Верно.
— И третье. Робот должен заботиться о своей безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам.
— Верно. Ну и что?