Глава 14. Земля обетованная

Автору хроники так же, наверное, как и многим из вас, нередко случалось смотреть на ночное небо, усыпанное звездами, в немом восхищении сознавать их бесчисленность, невообразимую отдаленность и бесконечность вселенной и заставлять себя верить, что каждая точка — это огромный, пылающий мир или целая, населенная разумными существами планетная система и что таких точек, наверное, биллионы; когда смотришь с вершины (со мной так бывало в Татрах) на горизонт и видишь перед собою луга, леса, горы, а под ногами, совсем близко — густой лес и травы, буйные, полные ненасытной жизни, когда различаешь среди них пестроту цветов, круженье насекомых и бабочек, когда это щедрое разнообразие помножаешь про себя на просторы, уходящие в бесконечную даль да к этим просторам прибавляешь еще миллионы километров иных пространств, образующих поверхность нашей планеты, тоже процветающих и изобильных, — в такие моменты тебя посещает мысль о творце и ты говоришь себе: если все это творенье чьих-то рук, то творец, прямо скажем, был ужасно расточительным. Если уж кому-то вздумалось стать творцом, создателем, то вовсе нет надобности творить столь бессмысленно. Изобилие — это хаос, а хаос — это что-то вроде невменяемости или запоя. Да, интеллект человека немеет перед расточительной щедростью создателя. Проще говоря, всего слишком много, и беспредельность эта уму непостижима. Разумеется, рожденный для Вечного во всем привык к беспредельности и не имеет правильного представления о мере, ибо любая мера предполагает конечность, а Богу, скорее всего, вообще неизвестно это понятие.

Пожалуйста, не расценивайте мое утверждение как хулу или поношение; я пытаюсь лишь выразить словами несоответствие человеческого разума и космической беспредельности. Это бессмысленное, прямо-таки лихорадочное буйство и разнообразие сущего трезвому уму кажется скорее следствием распущенности, а не сознательного последовательного созидания. Только это позволил бы я себе заметить со всей присущей мне деликатностью, прежде чем мы вернемся к нашему рассказу.

Читателям уже известно, что благодаря полному сгоранию материи, которое стало реальностью в результате изобретения инженером Мареком атомного карбюратора, с очевидностью было доказано присутствие Абсолюта во всяком веществе. Вероятно, это можно представить себе примерно так (хотя это тоже гипотеза): до сотворения мира Абсолют существовал в виде бесконечной несвязанной энергии, вследствие неких серьезных физических или нравственных причин свободная энергия пустилась творить что есть мочи, превратясь в энергию деятельную, и в точном соответствии с законом превращения перешла в состояние бесконечной связанной энергии; она как-то растворилась в своем результате, то есть в созданной Богом материи, где и осталась заколдованной и скрытой. Понять это не просто, но тут я бессилен помочь читателю.

А в наше время, когда материя полностью сгорала в атомном моторе Марека, связанная энергия, как видно, освобождалась, избавляясь от материальных пут; она стала вольной энергией, или Абсолютом деятельным, столь же свободным, как и перед сотворением мира. Произошло внезапное раскрепощение неизвестной дотоле рабочей силы, которая уже однажды проявила себя при сотворении мира.

Если бы вдруг космос полностью испепелил себя, изначальное творение создателя могло бы быть повторено еще раз; и это был бы несомненный и безусловный конец, полное уничтожение старого света, что сделало бы возможным основание новой мировой фирмы «Космос II». А между тем в карбюраторах Марека материальный мир сжигали всего лишь килограммами. Абсолют, освобождаемый по таким крохам, или не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы с места в карьер вознобновнть дело творения, или же не пожелал повторяться; так или иначе, он решил заявить о себе двояким способом — традиционным и явно модернистским. Традиционный способ носил, как вы уже знаете, религиозный характер и выражался в разного рода внушениях, обращениях, нравственном воздействии, экстатических состояниях, пророчествах и — главное — вере в Бога.