20
Прижав ладонью ноющее ребро, я повернул ручку и резко распахнул дверь. В лицо ударил ледяной воздух. Это было странно, но еще больше я удивился при виде женщины, стоявшей с застывшей улыбкой лицом ко мне возле пульта машины. Кацуко Вада! И она улыбалась. Но ее улыбка сейчас же исчезла и сменилась выражением изумления и испуга. Было очевидно, что она ожидала увидеть не меня, а кого-то другого.
— Это ты?..
— Ох, как я испугалась!
— Это я испугался. Что ты здесь делаешь так поздно?
Переведя дыхание, она легко повернулась на пятках и села на стул возле пульта. Я подумал, что у нее очень живое и выразительное лицо, о чем она, может быть, и сама знает, хотя это не всегда заметно.
— Простите, — сказала она. — Мы с Ёрики договорились здесь встретиться.
— Зачем же извиняться? Но вы договорились встретиться именно здесь?
— Видимо, мы как-то разошлись с ним... — Она покачала запрокинутым лицом. — Мы уже давно хотели вам открыться, сэнсэй...
Все реально. Все чудовищно реально. Я невольно улыбаюсь.
— Ну хорошо, хорошо, не волнуйся... Значит, он должен был прийти сюда?
— Нет, Ёрики должен был здесь ждать меня. Я пришла, но здесь никого не оказалось. Тогда я вернулась домой, потом к нему на квартиру, но его не было и там, и я...
Внезапно меня охватил ужас.
— Но ведь сюда только что звонил вахтер!
— Да, но... — Видимо, она не поняла, почему у меня изменился голос, и смущенно улыбнулась. — Он сказал, что пришел сэнсэй, а я подумала, что речь идет о Ёрики... Ну конечно же, Ёрики для вахтера тоже сэнсэй.
— Странно, что в зале так холодно. Как будто на машине только что работали.
— Вобщем я решила, что он вот-вот придет, и осталась ждать, — сказала Вада, щуря глаза, словно от яркого света.
Все совершенно логично. Никаких оснований для подозрений. Просто у меня слишком напряжены нервы. Растерянность вахтера тоже объясняется очень просто: он помогает этим двоим встречаться. Любовь. Самая обыденная история на свете. Можно с облегчением вздохнуть. Под ногами снова твердая, надежная почва. Нет чувства более основательного, нежели ощущение непрерывности обыденного.
— А я и не замечал, что у вас с Ёрики зашло так далеко.
— Просто мне не хотелось увольняться отсюда.
— Зачем же увольняться? Работали бы вместе...
— Это было бы сложно... Есть разные причины...
— Ну да, понятно...
Я понятия не имел, что мне тут понятно. Но на душе у меня стало легко, и мне хотелось смеяться.
— Между прочим, сэнсэй, — сказала Вада, — что бы вы сказали, если бы я попросила вас сделать меня объектом эксперимента? Пусть машина предскажет мне будущее.
— Это было бы интересно.
Действительно, мы были бы тогда избавлены от многих неприятностей.
— Я серьезно. — Она медленно провела кончиками длинных пальцев по краю пульта. — Я хочу знать, почему человек во что бы то ни стало должен жить.
— Вот будешь жить вдвоем и увидишь, как это просто.
— Что значит вдвоем? Вы имеете в виду брак?
— Ну да, все это. Люди живут не потому, что могут объяснить такие вещи. Напротив, они задумываются над такими вещами именно потому, что живут.
— Все говорят так. А все же интересно, захочется ли жить, если действительно узнаешь свое будущее.
— И ты хочешь подвергнуться эксперименту специально, чтобы испытать это? Странное рассуждение.
— А все-таки, сэнсэй?..
— Что «все-таки»?
— Если человек выносит жизнь не по невежеству своему, а потому, что жизнь сама по себе является таким важным делом, то как мы смеем допускать аборты?