Терминус
Буквы лепились одна к другой.
— Л-е-д в-е-з-д-е...
Лед? Он сначала не понял. Какой лед? Что это значит? Кто...
— Контейнер — лопнул, — отозвалась труба.
Пиркс держал на ней ладонь. Кто передает? Откуда? Он попытался сообразить, как идет трубопровод. Это был аварийный канал, он шел с кормы, ответвляясь на всех горизонтах. Кто это там упражняется! Что за идея! Пилот?
— Пратт — отзовись — Пратт...
Пауза.
У Пиркса перехватило дух. Это имя поразило его как удар. Какое-то мгновение Пиркс расширенными глазами всматривался в трубу, потом бросился вперед. «Это тот, второй пилот», — подумал он, быстро добрался до поворота, оттолкнулся и, набирая скорость, полетел в рубку, а труба все звенела над ним:
— Вайн — это — Симон...
Звуки удалялись. Он потерял трубу из виду — она сворачивала в поперечный коридор. Пиркс стремительно оттолкнулся от стены и сквозь облако пыли всмотрелся в согнутый обрубок трубы, завернутый ржавой заглушкой. Труба кончалась тут. В рубку она не ведет. Значит... значит, это с кормы? Но... там... никого нет...
— Пратт — в — шестом — в — последнем... — звенела труба.
Пиркс, словно летучая мышь, висел под потолком, вцепившись согнутыми пальцами в трубу. Кровь стучала в висках.
После короткой паузы снова послышались удары:
— ...баллоне — осталось — тридцать — до — нуля...
Три удара.
— Момссен — отзовись — Момссен...
Пиркс огляделся. Было совершенно тихо, только заслонка вентилятора за поворотом хлопала в порывах ветра, и выдуваемый оттуда мусор, лениво кружась, тянулся вверх, отбрасывая над лампами тени на потолок, словно там целыми роями носились большие нескладные ночные бабочки. Вдруг посыпались стремительные удары:
— Пратт — Пратт — Пратт — Момссен — не — отвечает — в — седьмом — есть — кислород — можешь — ли — пройти — прием...
Пауза. Свет ламп был все тот же, мусор и пыль медленно кружились. Пиркс хотел отпустить трубу, но не мог. Ждал.
Она отозвалась:
— Симон — Момссену — Пратт — в — шестом — за — переборкой — с — последним — баллоном — Момссен — отзовись — Момссен...
Последний тяжелый удар. Труба долго вибрировала. Пауза. Потом несколько непонятных ударов и быстрая дробь:
— Слабо — доходит — слабо — доходит...
Тишина.
— Пратт — отзовись — Пратт — прием...
Труба дрогнула. Словно совсем издалека доходили отрывистые удары.
Три точки, три тире, три точки. SOS. Каждый следующий удар был слабее. Еще два тире. И еще одно. И протяжный замирающий звук, словно кто-то скреб или царапал трубу. Это можно было услышать лишь в такой абсолютной тишине. Пиркс оттолкнулся и головой вперед полетел вдоль трубы; он сворачивал, когда сворачивала она, поднимался, опускался, рассекая головой воздух. Открытая шахта. Наклонный спуск. Сужающиеся коридоры. Одни, вторые, третьи ворота грузовых отсеков. Стало темнее. Он вел пальцами по трубе, чтобы не потерять ее. Черная запекшаяся пыль обдирала ладони: палубы уже остались позади, он находился в помещении без полов и потолков, отделяющем внешнюю оболочку от трюмов; между траверсами темнели распухшие тела резервных баков, сверху кое-где пробивались пыльные полосы света. Он посмотрел вверх и увидел в черной шахте две цепочки ламп, рыжих от пыли, тянувшейся за ним длинным облаком, как дым невидимого пожара. Воздух тут был затхлый, душный, пахло нагретым железом. Пиркс парил среди еле заметных металлических конструкций, а труба протяжно звенела:
— Пратт — отзовись — Пратт...