Чудища
Я сделал вид, будто не понимаю его.
Снаут сощурил покрасневшие глаза и, наклонившись ко мне так близко, что я ощутил на своем лице его дыхание, зашептал:
— Мы завязли, Кельвин. С Сарториусом уж нельзя связаться. Я знаю только то, что написал тебе и что он мне сказал после нашей распрекрасной конференции...
— Он отключил видеофон? — спросил я.
— Нет, у него там короткое замыкание. Кажется, он сделал его нарочно, или... — Снаут взмахнул кулаком, будто разбивая что-то.
Я молча смотрел на него. Левый уголок губ приподнялся у него в неприятной усмешке.
— Кельвин, я пришел потому... — Он не договорил. — Что ты собираешься делать?
— Ты имеешь в виду то письмо? — медленно проговорил я. — Сделаю, не вижу причины отказываться, поэтому и сижу здесь, я хочу разобраться...
— Нет, — прервал он меня, — я не о том...
— О чем?.. — спросил я с наигранным удивлением. — Я слушаю.
— Сарториус, — буркнул он, — ему кажется, он нашел путь... знаешь...
Снаут не спускал с меня глаз. Я сидел спокойно, стараясь сохранять равнодушное выражение лица.
— Прежде всего, та история с рентгеном. То, что делал с ним Гибарян, ты помнишь. Возможна определенная модификация...
— Какая?
— В Океан посылали просто пучок лучей и модулировали только их мощность по определенным формулам.
— Да, я знаю об этом. Нилин уже так делал. И многие другие.
— Да, но они использовали мягкое излучение. А тут было жесткое, мы колошматили Океан, как могли, всей мощностью.
— Могут быть неприятности, — заметил я. — Нарушение Конвенции Четырех и ООН.
— Кельвин... Не притворяйся. Какое теперь это имеет значение? Гибаряна нет в живых.
— А, Сарториус хочет свалить все на него?
— Понятия не имею. Я с ним об этом не говорил. Неважно. Сарториус считает, если «гости» всегда появляются, когда мы просыпаемся, значит, океан выуживает из нас рецепт производства во время сна. Океан полагает, что самое важное наше состояние — сон, и именно поэтому так поступает.
Сарториус хочет послать ему наши мысли, мысли наяву — понимаешь?
— Каким образом? По почте?
— Шутки ты пошлешь сам, отдельно. Этот пучок лучей будет модулироваться биотоками мозга одного из нас.
Наконец-то я кое-что понял.
— А, — сказал я. — Один из нас — это я! Да?
— Да. Он думал о тебе.
— От души благодарю.
— Что ты на это скажешь?
Я ничего не ответил. Снаут молча посмотрел сначала на поглощенную чтением Хэри, потом на меня. Я почувствовал, как бледнею, но не мог с собой справиться.
— Ну как?.. — спросил Снаут.
Я пожал плечами.
— Эти рентгеновские проповеди о совершенстве человека я считаю глупостью. И ты тоже. Может, не так?
— Так?..
— Так.
— Очень хорошо, — сказал Снаут и улыбнулся, будто я оправдал его ожидания. — Значит, ты против затеи Сарториуса?
Я еще не сообразил, каким образом, но он добился своего — я прочел это в его взгляде. Что я мог теперь сказать?
— Прекрасно, — произнес Снаут. — Но есть и второй проект. Перестроить аппарат Роша.
— Аннигилятор?..
— Да. Предварительные расчеты у Сарториуса уже готовы. Это реально. И даже не потребуется большой мощности. Установка может работать круглосуточно, неограниченное время, создавая антиполе.
— По... постой! Как это, по-твоему, будет выглядеть?
— Очень просто. Это будет нейтринное антиполе. Обыкновенная материя остается без изменения. Уничтожаются только... нейтринные системы. Понимаешь?