Выход из положения
Рыжая голова повернулась.
— Что-то неладно внутри. Все напряглось и как будто что-то колотится. Трудно дышать. Я не могу стоять спокойно.
— Гм-м... А вибрацию чувствуешь?
— Какую вибрацию?
— Сядь на минуту и послушай. Ее не слышишь, а чувствуешь — как будто что-то бьется где-то, и весь корабль, и ты вместе с ним. Слушай...
— Да, правильно. Что это, как ты думаешь, Грег? Может быть, дело в нас самих?
— Возможно. — Пауэлл медленно провел рукой по усам. — А может быть, это двигатели корабля. Возможно, они готовятся.
— К чему?
— К межзвездному прыжку. Может быть, он скоро начнется, и черт его знает, что это будет.
Донован задумался. Потом сказал гневно:
— Если так, то пусть. Но хоть бы мы могли бороться! Унизительно ждать этого.
Примерно через час Пауэлл поглядел на свою руку, лежавшую на металлическом подлокотнике кресла, и с ледяным спокойствием произнес:
— Дотронься до стены, Майк.
Донован приложил ладонь к стене и ответил:
— Она дрожит, Грег.
Даже звезды как будто превратились в туманные пятнышки. Где-то за стенами, казалось, набирала силу гигантская машина, накапливая все больше и больше энергии для могучего прыжка.
Это началось внезапно, с режущей боли. Пауэлл весь напрягся и судорожным движением привскочил в кресле. Он еще успел взглянуть на Донована, а потом у него в глазах потемнело, в ушах замер тонкий, всхлипывающий вопль товарища. Внутри него что-то, корчась, пыталось прорваться сквозь ледяной покров, который становился все толще и толще. Что-то вырвалось и завертелось в искрах мерцающего све-
та и боли. Упало...
...и завертелось...
...и понеслось вниз...
...в безмолвие!
Это была смерть!
Это был мир без движения и без ощущений. Мир тусклого, бесчувственного сознания — сознания тьмы, и безмолвия, и бесформенной борьбы.
И главное — сознания вечности.
От него остался лишь ничтожный белый клочок — его «я», закоченевшее и перепуганное...
Потом проникновенно зазвучали слова, раскатившиеся над ним морем громового гула:
— На вас плохо сидит ваш гроб? Почему бы не попробовать эластичные гробы фирмы Трупа С. Кадавра? Их научно разработанные формы соответствуют естественным изгибам тела и обогащены витамином B1. Пользуйтесь гробами Кадавра — они удобны. Помните — вы — будете — мертвы — долго — долго!..
Это был не совсем звук, но, что бы это ни было, оно замерло в отдалении, перейдя во вкрадчивый, раскатистый шепот. Ничтожный белый клочок, который, возможно, когда-то был Пауэллом, тщетно цеплялся за неощутимые тысячелетия, окружавшие его со всех сторон, и беспомощно свернулся, когда раздался пронзительный вопль ста миллионов призраков ста миллионов сопрано, который рос и усиливался:
— Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
— Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
— Мерзавец ты...
Вверх и вверх по сумасшедшей спиральной гамме поднялся этот вопль, перешел в душераздирающий ультразвук, вырвался за пределы слышимости и снова полез все выше и выше... Белый клочок снова и снова сотрясала болезненная судорога. Потом он тихо напрягся... Послышались обычные голоса — много голосов. Шумела толпа, крутящийся людской водоворот, который несся сквозь него, и мимо, и вокруг, несся сломя голову, роняя зыбкие обрывки слов:
— Куда тебя, приятель? Ты весь в дырках...
— В геенну, должно быть, но у меня...
— Я было добрался до рая, да ключник Святой Пит...
— Не-е-т, он у меня в кулаке. Делал я с ним всякие дела...
— Эй, Сэм, сюда!..
— Можешь замолвить словечко? Вельзевул говорит...
— Пошли, любезный бес? Меня ждет Са...
А над всем этим бухал все тот же раскатистый рев:
— СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! Шевелись, не задерживайся, очередь ждет. Приготовьте документы и не забудьте при выходе поставить печать у Петра. Не попадите к чужому входу. Огня хватит на всех. Эй, ТЫ, Эй, ТЫ ТА М! ВСТАНЬ В ОЧЕРЕДЬ, А НЕ ТО...